С Димой, моим товарищем, мы решили развернуть небольшой бизнес. Жили тогда мы в Спрингфилде. В эту часть штата была большая иммиграция пятидесятников. Пятидесятники это евангельские христианское течение возникшее в начале XX века.

Многие из них были из очень мало населённых и далеко от центра расположенных городков и сел России и Украины. Окончание школы в некоторых семьях считалась достижением. Наш грандиозный бизнес заключался в том чтобы, создать телевизионную программу которая освещала новости и обзор событий за неделю. Дима в Киеве работал оператором на телевидении и опыт у него был огромный.

Для того чтобы, почувствовать какая будет публика, мы решили посетить несколько церквей и познакомиться с их основателями.

Мы пришли примерно к середине службы. На сцене за подиумом, стоял Василий, основатель церкви. Лет пятидесяти, Василий в прошлой жизни на заводе был токарем. Каждая рука Василия была как две мои. Такой, серп и молот. Говорил он на не совсем понятном нам языке. Это была смесь украинско-русско-чего-то что наверное понимал только он один.

Мы с Димой понимая не слова, хотя он хорошо говорил по-украински, наблюдаем как идёт служба. Вдруг Василий выдаёт следующее. У нас в церкви сегодня праздник, к нам пришли евреи. Я по происхождению еврей и начинаю задумываться, может действительно Василий обладает какими-то силами кроме физической?

В это время в конце зала началась суматоха. Кто-то быстро пытается выйти и у всех просит прощения тонким женским голосом. Слышны извините, простите, извините. Василий видя это продолжает, Михаил не отпускай твою жену. Жена такая маленькая женщина быстро пытается выйти из издания. Мария, обращается к ней Василий. Подойди ко мне, мы тебя сейчас крестить будем. На этой фразе Иисус дважды перевернулся в гробу.

Мария быстро пробиваясь сквозь очередь тоненьким голосом отвечает, ой вы знаете я не могу мне надо детей забирать, я должна идти. И быстро двигается к двери.

Василий к своим детям наверное был не равнодушен, но решил что другие могут и подождать. Мы слышим, как дверь закрылась. Мария поняв что ей не прорваться разворачивается и медленными шагами направляется к сцене в гробовой тишине. Я как-то видел как в зоопарке кормили удава живым кроликом. Вот это было очень похоже.

Мария подходит к сцене. Василий стоит на третей ступеньке. Он и так крупный детина, а по сравнению с ней он вообще гигант. Он берёт свою руку и кладёт ей на голову. Рука у него выглядит на её голове как шлем крестоносца. Мария начинает менять цвета. Сначала синий, красный, потом бордовый.

От дополнительного веса, колени у неё подкашиваются. А Василий как ни в чем не бывало обращается к пасте. Давайте помолимся за Марию. В зале наверное человек 60, 70, и все одновременно встают, начинают что-то говорить и плакать. Причём плачут не тихо, а так, как будто бы у них горе. Мария в это время чуть ли не падает в обморок. Единственное, что её держит это шлем. Всё длится минуты три. Василий объявляет что молитву надо заканчивать, люди вытирают слёзы и садятся. Василий снимая шлем с головы Марии и продолжает. Дочь моя теперь ты крещеная и можешь идти куда тебе надо.

Мы с Димой переглянулись и тоже начали идти куда нам надо. Дверь слава Богу была недалеко от нас. Кто-то начал говорить оставайтесь сейчас будет весело. Но нам весело уже было и продолжать веселье не хотелось.

Мы проскользнули через открытую дверь и быстрым шагом пошли к машине. Когда мы отъехали на безлопастное расстояние Дима на меня посмотрел и сказал, я работал на телевидении, я видел много всего. Я встречался с очень странными людьми. Но снимать такое я не буду, просто не могу.

На этом наша грандиозная бизнес-идея пошла ко всем чертям.